За тобой пристально следят, ты подходишь одному столичному клубу. Причем, подходишь именно для создания пресловутой «химии» первого звена. Именно тебя, как пятого элемента, не хватает для сложения кубик-рубика. Но «Динамо»… Вечный конкурент, в котором сидят серьезные люди, как они могут поделиться талантом? Мы же не ЦСКА, в армию никого завлечь не можем, да и посулить годовой абонемент на вызов в национальную сборную — тоже. Спасает случай, при котором построение бело-голубого клуба ведется через наличие боеспособных, силовых форвардов, которые могут потолкаться на пятачке и замкнуть.
Николая Борщевского удалось вытащить из московского «Динамо» через несколько лет наблюдений за ним. Александр Якушев и Борис Майоров. Они имели виды, записывали, сравнивали в своей голове. Имели нужные мысли. Вверх скаутского мышления, когда ты выискиваешь нужные кадры для будущих свершений. Мелкий, юркий, техничный. По фактуре — куда там, парень, тебя же задавят, а по характеру — лидер команды, обладающий самой подходящей харизмой. Дайте ему свободу, и он руку откусит в порыве забросить.Так и родилось звено Борщевский — Болдин — Прохоров. С миру по нитке. Николаю предстояло стать лицом красно-белого клуба, с чем он очень хорошо справился. Именно техничности и скорости не доставало, и Борщевский с лихвой компенсировал этот пробел.
А начиналось все очень даже интересно. Обычно мальчишки выбирают между футболом и хоккеем. А Николай, за пару лет до прихода в хоккей, занимался фигурным катанием. Разгадка. Меня всегда удивляла его легкость катания, какие-то совершенно невидимые штрихи к портрету хоккеиста и неожиданные параллели с другим хоккейным корифеем Хельмутом Балдерисом, тот ведь тоже пришел из фигурного катания. Скольжение и умение сменить вектор атаки, перекладывая корпус, разворачиваясь в самые неожиданные моменты — такое редко можно заметить. Тут нужен талант от природы и грамотное доведение до совершенства видимых кондиций юного хоккеиста. Фигурное катание дает многое. Координация на льду — важнейший фактор становления.
Хоккейный бум родного города Томска, перевернул сознание Борщевского, и мы получили хоккеиста. Стык 60-70-х гг. прошлого столетия. Все просто бредят хоккеем. Сборная на высоте, каждый мальчишка мечтает стать отличным хоккеистом. И всё это дело на открытом воздухе, несмотря на то, что на улице температура могла доходить и до минус 50. Никого это не останавливало. Если зажглось, то горели все. Во дворцы спорта не пускали, да и душно там было после открытого воздуха.
«Поехали как-то на турнир в Кемеровскую область. За окном минус сорок пять, а соревновались на улице… Матчи отменять не стали. Только продолжительность сократили: два периода по десять минут. Играли двумя пятерками. Пока одна находилась на льду, вторая бежала в раздевалку греться. Как только подходило время смены — бежали назад. И так все двадцать минут. Ребята — молодцы. Стойко держались».
Фото Сергея Коганова
Так ковался характер. Так хрупкий паренек проходил свою интересную дорогу в большие клубы. Потом будет минская «Юность», потому что на томском хоккейном топливе далеко было не уехать. Нужно было повышать мастерство, пробиваться через многочисленные дебри ради своей заветной мечты. Борщевский успел даже поиграть за сборную Белоруссии на Спартакиаде народов СССР в Норильске. А потом Москва… сразу три команды разглядели юного таланта: ЦСКА, «Спартак» и «Динамо». Выбор пал на «Динамо»…
А потом случился волшебный 1989 год. Мои собственные глаза это видели. Любимый хоккеист на все времена. Иной раз ловил себя на мысли, что персонально шел смотреть именно на игру Николая. Настолько это было мое. Всё это мышление, возможности, попытки сыграть нестандартно. Кого такое может оставить равнодушным. Я уже перед играми «Спартака» прикидывал расклады, на какой минуте Коля забьет или отдаст передачу, как извернется на этот раз, куда хоккейная кривая занесет, когда не зажат в жестких схемах, а в команде царит дух натурального творчества. Не было еще тогда в моем детском сознании всех этих «спец бригад», «подправить на пятачке», «ближний борт, поэтому будет проще атаковать». Это все появится позже, с приходом НХЛ.
15 сентября 1989 года. Клубная суперсерия. «Спартак» (Москва) — «Вашингтон Кэпиталз».Спартаковец Николай Борщевский (№16) преследует хоккеиста «Вашингтона» Джеффа Куртнолла (№14), чуть позади Дэйл Хантер. Фото Сергея Колганова
Североамериканская лига и тогда занимала и завораживала, но влить её в тот мозг было еще нереально. Мы, пацанами, окунались в изящество, рассчитывали на спектакль. Нам было мало схем и схематичности любимого вида спорта. Нам подавай обводки, слепые передачи, владение клюшкой, скольжение, легкость, конек-клюшка-конек. Какая там к чертям, четкая игра в обороне… Не, не обращал внимания. Знал всех защитников, но воспринимал их только во время силового приема или, когда кто-то лег под шайбу, а форварды творили, они были на виду. Нападающие и вратари — страсть!
Начало лихих 90-х. Бригада. Хоккеисты московского «Спартака» Игорь Болдин, Николай Борщевский, Алексей Марьин, Виталий Прохоров и Герман Волгин.
И случился французский Альбервилль в 1992 году. Название какое-то дикое у сборной, флаг из олимпийских колечек, обезличенная форма, команда без лидеров. Молодняк и два армейских дядьки — Быков и Хомутов. Есть поводы для волнений? Вагоны! Мы сдаем позиции, и это отчетливо было видно. К нам перестали соваться нхловские клубы на суперсерии, мы проиграли чемпионат мира и Кубок Канады в 1991. Э-ге-гей! А где наш хоккей? Он был уже там, далеко, за океаном. Нам оставалось верить в молодость хоккеистов и тренерский гений Тихонова и Юрзинова. Спартаковское звено набросало на этих играх 23 очка в восьми матчах, Коля Борщевский наряду с Андреем Хомутовым забросил 7 шайб на турнире. До сих пор мурашки по коже от того успеха. Мы в процессе поверили, когда появилась уверенность, что еще не все потеряно, еще есть на кого опереться и за кого переживать. Тем более, давно на подобных турнирах не было красно-белого звена.
«Такая была ситуация в стране. Не наша в том вина. Неважно, как называлось государство. Мы бились за страну, друг за друга, за родительский дом… Конечно, в момент триумфа нам хотелось слышать гимн СССР. С ним у нас ассоциировались все победы сборной. Но чувство радости от триумфа, гордости затмевало все. Мы знали, откуда приехали. Знали, что несколько минут назад доставили радость огромному количеству людей. Несмотря ни на какую политику, та победа вошла в историю как победа нашей страны».
Ну какой тебе НХЛ, какой «Торонто», Николай? Я боялся тогда за Борщевского. В сильнейшую лигу борзых мужиков, всех этих тафгаев, полицейских, здоровенных амбалов. Зашибут же, не дадут шанса. Но это был бы не Борщевский. В первом же сезоне наколотил 74 очка! Больше набрал только Дуг Гилмор, свои рекордные 32 шайбы и 95 передач.
1993 год. Наши в «Торонто Мэйпл Лифз». Николай Борщевский и Алексей Кудашов.
«У нас команда с характером подобралась. Друг за друга — стеной! Мы тогда рекорд «Мейпл Лифс» по количеству набранных за сезон очков установили — 99. Я опытным игроком в НХЛ уехал — 27 лет. Были предложения из Европы, но я хотел испытать себя в лучшей лиге мира».
Николай Борщевский. 1993 год. Подготовка к очередной игре в составе «Торонто». Бережное отношение к снаряду.
А далее было еще несколько сезонов в НХЛ, возвращение в родной «Спартак», где Коля стал лучшим бомбардиром чемпионата с 44 очками, и карьера, которая закончилась из-за травм, всего в 33 года.
В моей душе звено Борщевский — Болдин — Прохоров до сих пор недосягаема для любых других хоккеистов красно-белых. И мне почему-то кажется, что таких больше и близко никогда не будет. Школа не та, размах творческой мысли иссяк, другое воспитание, другие требования.
Автор